Я был толпой, пока толпа не пришла за мной
Барретт Уилсон

Я развожу еду, заказанную через онлайн-приложение, чтобы оплачивать счета и обеспечивать себя и молодую семью. Это моя новая жизнь. Когда-то у меня была хорошо оплачиваемая работа в отрасли, которую можно назвать "индустрией социальной справедливости". А потом я расстроил не того человека, и меня очень быстро сочли слишком токсичным для дальнейшей работы. Меня публично опозорили, затравили и превратили в символ мужской привилегии. Меня изгнали из моего профессионального сообщества. Если я напишу хоть что-то под своим именем, травля тут же вернется - и именно поэтому с позволения редактора я пишу эти строки под псевдонимом. Он знает, кто я такой.

В предыдущей жизни я был самодовольным борцом за социальную справедливость. Я использовал свои средних размеров платформы в Twitter и Facebook, чтобы сигнализировать о своей "пробужденности" по таким вопросам, как права ЛГБТ, культура насилия и расовая несправедливость. Многих мнений, которые я излагал тогда, я придерживаюсь и до сих пор. Но теперь я понимаю, что моя соцсетевая гиперактивность на самом деле принесла больше вреда, чем пользы.

В мире, созданном разнообразными приложениями, которыми я пользовался, я получал кучу перепостов и ретвитов. Но это маскировало то, насколько же я стал неэффективен "снаружи", в реальном мире. Единственным делом, в которое я вносил реальный вклад, было дело травли и публичного осрамления. Такая тактика не приносит реальных изменений. Она вызывает только разделение, отчуждение и горечь.

Как я стал таким человеком? Все потому, что это очень возбуждает. Каждый раз, когда я называл кого-то расистом или сексистом, я кайфовал. И этот кайф поддерживался звездочками, сердечками и лайками - символами признания в социальных сетях. Люди, которые ставили мне эти звездочки, сердечки и лайки, играли в свою циничную игру: страх перед нападением толпы заставляет нас публично сигнализировать о принадлежности к этой толпе.

читать дальшеВсего несколько лет назад многие мои друзья и коллеги, называвшие себя либералами или прогрессивными, были открытыми фанатами провокационных стэндап-комиков вроде Сары Сильверман или сериалов вроде "Южного парка". Сейчас же подобный материал считается глубоко "проблематичным" или даже прямо называется "пропагандой ненависти". Когда-то я спокойно относился к рисковым шуточкам в моем присутствии, а потом был готов в буквальном смысле упасть в обморок, когда кто-то использовал неверное местоимение или излагал слишком правоцентристские взгляды. Вместо того, чтобы подшучивать над парнем, который слишком всерьез воспринимал любые острые шуточки, я сам стал таким парнем.

Мое возмущение обычно встречалось одобрением и восхищением, меня осыпали похвалами: "Спасибо большое, что ты высказался!", "Ты такой смелый!", "Нам нужно больше мужчин вроде тебя!"

А потом, в один прекрасный день, меня внезапно обвинили в тех самых проступках, в которых я обычно обвинял других. Я, конечно же, оказался виновен: в этом мире не существует никаких "должных правовых процедур". И, как только тебя осуждают, толпа тут же начинает копаться в твоем прошлом в поисках похожих проступков, которые, возможно, в то время просто не заметили. Мне заявили, что я буквально годами создавал токсичную среду на работе, что пространство вокруг меня небезопасно из-за моих микро- и макроагрессий.

Социальная справедливость - это культура слежки, культура доноса. Постоянная бдительность со стороны коллег и друзей меня добили. Вот почему я теперь развожу суши и пиццу. Нет, я не то, что жалуюсь. Это честная работа, и она помогла мне заново научиться общаться с людьми в реальном мире. Я стал более добрым и почтительным человеком после того, как перестал проводить время в социальных сетях, нападая на людей за то, что они недостаточно "добры" и "почтительны".

Я травил и стыдил людей за происшествия, которые попадали на первые страницы газет. Но когда их оправдывали или реабилитировали по результатам расследований в реальном мире, мое онлайн-сообщество считало это чем-то неважным. Если кто-то переживает натиск социальной справедливости, это просто значит, что толпа уже нашла кого-нибудь другого. Никто и никогда не извиняется за ложные обвинения, и у всех довольно избирательная память по поводу того, что делали лично они.

Прочитав книгу Джона Ронсона So You've Been Publicly Shamed (2015), я решил изучить архивы своего Twitter и посмотреть на свое поведение. Я был буквально шокирован, узнав, что реально участвовал, причем с немалым энтузиазмом, в публичной травле Жюстин Сакко, чья сага, начавшаяся в 2013 году после неудачной шутки о СПИДе в Twitter, стала одной из центральных тем книги.

Моя память говорила мне совсем другое. Я искренне считал, что на самом деле толком и не участвовал ни в чем. Это другие зашли слишком далеко. На самом же деле, как оказалось, я был одним из самых свирепых участников травли Сакко. Ронсон описывает основную проблему обвинений в Twitter: "серьезный разрыв между серьезностью проступка и ликующим зверством наказания". Я несколько лет не замечал своего ликующего зверства.

Недавно мне приснился сон, происходивший в мультяшной реальности моего приложения по доставке еды. Мой рабочий день превратился в видеоигру от третьего лица, главным героем служила моя мультяшная машина. В какой-то момент я начал ездить по улицам неровно, и маленькая пунктирная линия показывала, где я съехал с дороги. Мой путь стал совсем странным, и сон, как обычно и бывает, утратил остатки логики. Я ездил по мультяшным тротуарам, сквозь мультяшные здания и мультяшные парки. В приложении мир двухмерный, так что все было плоским. Поскольку это был сон, я пережил все эти безумные гонки, получая товар для доставки и зарабатывая деньги. Во сне я добивался прогресса.

А вот как мой сон закончился. Я перенесся из двухмерного мира приложения в реальный мир - и понял, какие страдания и увечья вызвал своими действиями в приложении. Улицы были усеяны трупами, пешеходы кричали, полный хаос. А вот моя машина, пока я жил в приложении, была неразрушима.

Вигилантская борьба за социальную справедливость в Twitter и Facebook напоминала приложение из моего сна. Агрессивные добродетельные сигналы в Интернете - это, по сути, двумерное действие. В нем нет человеческой глубины. Лишь когда мы видим мир таким, какой он на самом деле, и людей такими, какие они есть, мы начинаем понимать, какие разрушения и страдания вызвали, пока сидели в приложениях.